Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn] - Франсин Риверс

— Прошу Тебя, Господи, — тихо сказала Рицпа, склонив голову.

— Пусть они растят своего сына, Халева, чтобы он славил имя Твое.

— Мы сделаем это, — поклялся Атрет.

— Пусть ангелы защищают их от врага, который пойдет против них и будет стараться сбить их с истинного пути.

— Прошу Тебя, защити нас, Господи, — прошептала Рицпа.

— Дай им возможность растить детей, чтобы они прославляли имя Твое.

— Сыновей и дочерей, — подхватил Атрет, и Рицпа почувствовала, как по ее лицу и по всему телу пробежал жар.

Феофил улыбнулся и продолжил:

— Господь Иисус, пусть Атрет и Рицпа с радостью служат Тебе и каждый день пребывают в Твоем присутствии, зная, что только Ты есть Бог. Ты сотворил их по образу Своему, дал им жизнь, чтобы они исполняли Твою волю. Ты есть их щит и их сила. Пусть они никогда не полагаются только на свой разум, Господи, но полагаются на Тебя и знают, что Ты всегда с ними, чтобы Ты мог сделать прямыми их пути.

— Дай нам возможность радовать Тебя, Господи, — сказала Рицпа.

— Господь Иисус, — сказал Феофил, — что бы с нами ни случилось, пусть через них к другим людям придут Твои безграничные благодать и милость. Аминь.

— Аминь! — сказал Атрет и встал, помогая встать и Рицпе. Его голубые глаза сияли, он весь дрожал. Щеки у него пылали. Рицпа боялась, что сейчас он заключит ее в свои объятия и снова начнет целовать прямо перед Феофилом.

Но вместо этого Атрет склонил голову, поцеловал ее руки и отпустил ее.

— Тебе нужно смыть кровь с туники, — сказал он и наклонился к Халеву. — Пойдем, малыш. Тебе тоже нужно вымыться. — Подняв Халева, он встал и подбросил мальчика высоко в воздух. Халев радостно закричал и засмеялся. Атрет поймал его и побежал к ручью, а Рицпа ошарашенно смотрела ему вслед. Она испытывала разочарование и облегчение одновременно. Ей никогда не понять этого человека. Никогда!

— Скажи Атрету, что я разожгу костер и посмотрю вокруг, — сказал ей Феофил, взваливая на спину багаж.

Рицпа взглянула на Феофила, смутившись тем, что совсем забыла о его присутствии. Римлянин широко улыбнулся ей.

— Ну и денек выдался…

— Спасибо тебе, — сказала Рицпа, и на глазах у нее заблестели слезы благодарности. Она обняла его за шею и поцеловала в щеку. — Спасибо за то, что ты молился за меня, — глухо произнесла она, не в силах больше выговорить ни слова.

Опустив на землю вещи, Феофил ненадолго задержал ее.

— Я уже давно молюсь за вас обоих, — с этими словами римлянин потрепал Рицпу по щеке, как если бы перед ним стояла его дочь. — Твой муж сказал, чтобы ты постирала свою тунику.

— Я так и сделаю, — сказала Рицпа, и ее глаза снова засияли. Она взяла его руку в свои. — Я люблю тебя, Феофил, и благодарю Бога за то, что ты мой брат. Что было бы с нами… — ее голос прервался.

— Иди, родная. Твой муж ждет.

Смахнув слезы, Рицпа улыбнулась и ушла.

Феофил, взвалив на плечо вещи, стоял и смотрел, как Рицпа идет к ручью, где Атрет играл с Халевом. Она подошла к воде, и Атрет двинулся ей навстречу. Наклонившись, он поцеловал ее.

Глядя на них, Феофил испытал острое чувство одиночества. Бывали минуты, когда его отшельническая жизнь казалась ему особенно мучительной, как, например, сейчас, когда ему пришлось уединиться от Рицпы и Атрета, потому что отношения этих людей претерпевали важные изменения. Он видел, какие пламенные чувства они испытывали друг к другу всю дорогу от Ефеса до Германии, и молился о том, чтобы они не совершили греха. Бог знал их природу и их нужды. Он даровал им эти чувства и все усмотрел. И вот теперь они стали мужем и женой.

Что касалось самого Феофила, то ничего не поделаешь — воинам запрещено вступать в брак. Хотя этот запрет то и дело нарушался. До того как обрести спасение и веру, Феофил сгорал от страсти и предавался греху. Женщины в его жизни были главным наслаждением.

Но, когда он стал христианином, все изменилось.

И вот теперь, когда он уволился с военной службы, жизнь изменилась. Никто не запрещал ему теперь вступить в брак, но он не был уверен в том, что такова Божья воля относительно его жизни. И желание иметь семью в нем уже не было таким сильным, как раньше. Двадцать один год из своих сорока он провел в сражениях и строительствах дорог в Риме, Германии, Ионии. Жить на этой земле ему осталось уже не так много. И эти оставшиеся годы он хотел посвятить Господу.

Но были времена…

Атрет поднял сына, посадил его на плечи и снова наклонился, чтобы поцеловать Рицпу. Феофил смотрел на них, испытывая неожиданное и мимолетное чувство зависти. Рицпа была привлекательной молодой женщиной. По ее реакции было видно, что им не трудно будет «притереться» друг к другу. Жизнь Атрета до сегодняшнего дня была тяжелой и безрадостной, но Бог дал ему радость в лице этой женщины.

«Господи, благослови их множеством детей», — сказал Феофил. Повернувшись, он взобрался на вершину холма, чтобы разжечь костер и приготовить что–нибудь поесть.

Прошло несколько часов, и Феофил увидел, как Атрет и Рицпа идут в его сторону между елями и соснами. Халев спал на плече у Рицпы, Атрет шел рядом, обнимая ее рукой за талию. Феофил впервые увидел, что между ними нет ни тени напряженности, и понял, что на них действительно было Божье благословение. Рицпа что–то сказала Атрету, тот остановился и нежно прикоснулся к ее волосам. Рицпа подняла голову, и он поцеловал ее, при этом его рука нежно и естественно соскользнула с ее плеча по руке.

Феофил отвернулся, пожалев о том, что стал невольным свидетелем такого интимного момента.

К костру они подошли даже как–то неохотно. Феофил поднял голову и улыбнулся в знак приветствия.

— Отведайте зайцев. — Он знал, что Рицпа испытывает сильное смущение, поэтому постарался сделать так, чтобы влюбленные чувствовали себя как можно непринужденнее. — В том горшке полно бобов, а в этой миске — ягод.

Атрет убрал руку с плеча Рицпы и взял на руки сына. Феофил взглянул на Рицпу и увидел, как она покраснела. Атрет опустил Халева, посадил его среди тюков и накрыл одеялом. «Садись», — сказал он, увидев, что Рицпа по–прежнему стоит поодаль от костра. Когда она подошла ближе, Атрет взглянул на Феофила. Тот жестом предложил им угощаться.

Усевшись, Атрет снял с вертела одного из зажаренных зайцев и положил его на деревянную тарелку. Туда же он положил бобов и кашу из зерен. «Садись», — еще раз сказал он Рицпе и, когда она села рядом, протянул блюдо ей. Слегка погладив ее по щеке, он стал накладывать себе. Рицпа склонила голову для молитвы, Атрет смотрел на нее и ждал, когда она закончит.